Медовое спасение

Накануне Медового Спаса, который отмечают 14 августа, решил заглянуть на рынок. Проходил мимо сквера, где на лавочке молодая пара громко выясняла отношения.

– Пашу, как лошадь, а ты всё чем-то недовольная! Достала! – мужчина встал и хотел идти.
– Ты куда?! Стоять! Не знаю, как ты пашешь, а домой приходишь – заваливаешься на диван и в телефоне сидишь! А вот я, как пчелка работаю! – женщина крикливо начала перечислять то, что она делает в течение дня.

Мужчина все-таки вставил в поток женской тирады ехидную реплику:

– Точняк, каждый день жалишься, как пчела.

Интересно, откуда молодому человеку знать, как пашет лошадь? Вернее всего, даже его отец не видел коня с плугом в поле. Разве, что дед застал давние времена, если живой, то мог рассказать.

Молодая женщина явно переоценивала свои труды, сравнивая себя с пчелой. Ей невдомек, что золотистая труженица за световой день  налетает до 70 – 100 километров, делает из улья до 12 вылетов, и ночью не спит, а продолжает работать крыльями, охлаждая взяток нектара, чтобы из него сделать мед.

И еще. Рабочая пчела со взятком не жалит, этим занимаются другие её подружки, которые охраняют улей. Такая пчела может ужалить один раз и погибнуть. Молодому человеку такая информация, пожалуй, понравится.

На рынке с медом стояли две машины. Явно, приезжие перекупщики.

Местных пчеловодов не было. Им сейчас не до торговли, горячая пора на пасеке. Они качают августовский мед.

Веками выверено, что такой мед самый зрелый: ценный по содержанию целебных свойств, может храниться годами – не закиснет, не забродит.

Поэтому местные пасечники не торопятся с продажей своего  меда. Да и  мало, кто из них, вообще, выходит на рынок. Их знают в лицо, покупатели приезжают на дом.

Знакомый пасечник Николай Васильевич, чтобы не заморачиваться с торговлей, нашел солидную фирму, которая покупает его продукцию. Он, вообще, старается до минимума сократить общение с внешним миром.

У Николая Васильевича две жизни: в первой был инженером, во второй – пчеловодом. Ему по наследству досталась пасека. Он сразу хотел было продать, но так случилось, что отложил продажу до весны. Зимой начал почитывать книги о пчелах, с пасечниками встречаться, общаться. Тогда же  у него на работе начались проблемы, в семье нелады…

Весной он выехал с ульями в тайгу. Как оказалось, на всю оставшуюся жизнь.

– Пчелы научили меня жить: не надо суетиться, сердиться, обижаться. И это вполне возможно, если каждый занимается своим делом во благо, во спасение своей семьи, – признается Николай Васильевич.

Откровенно говоря, решил подначить собеседника:

– Все подадимся в пчеловоды, и будет нам счастье!
– Не у всех получится, пчелы не всякого человека принимают, – вполне серьезно сказал Николай Васильевич. – Не все идут в монахи, чтобы обрести веру во спасение. У каждого свой путь.

Николай Васильевич большой охотник поговорить о целебных свойствах меда, прополиса, перги, об оздоровительных рецептах на медовой основе.

Однако непременно делает акцент на том, что при употреблении меда требуется мера и осторожность.

По себе знаю. В детстве отец из тайги принес ведро сотового меда: нашел в дупле кедра пчелиную семью и соты меда. Наверное, как внук пчеловода, он не боялся насекомых и наломал соты.

Помню, так объелся этого лакомства, что пару дней было ощущение, что мед выступает на коже живота.

Впрочем, пчелы меня от этого не разлюбили и крайне редко кусали и без каких-либо аллергических последствий.

После такого урока от переедания меда меня оставили присматривать за младшей сестрой, кажется, ей в то время было около трех лет. Меня предупредили, чтобы не давал мед. Она вредничала и требовала лакомство.

Рядом с медом на столе была горчица. Пока сестренка закатывала глаза и в крик просила мед, я взял чайную ложку и зачерпнул горчицу… До сих пор с содроганием вспоминаю, как она плакала… Меня колотило от страха, и я наперебой предлагал ей мед, воду, молоко, опять мед…

Вот таким опытным путем пришли к пониманию, что есть мед во спасение.