Девять дней со смерти Николая Огородникова…
Прошло девять дней со смерти главного редактора газеты «Хакасия» Николая Огородникова…
С его лёгкой руки я менял его в этой должности. Правда, год до этого редактором поработал мой друг и товарищ Виталя Михалкин. За тот год он успел благоустроить туалеты редакции, перевести изготовление газеты в полный цвет. Сам я тоже затем не сидел на месте и при помощи черногорских друзей улучшал крыльцо редакции, делал витражи, приобретал автомобили, устанавливал кондиционеры для солнечной стороны редакции, делал что-то ещё по мелочи. И пришедшие позднее девушки Светлана Вахтангишвили, Марина Алехина тоже вносили свою лепту в развитие учреждения…
Но всё, что мы сделали вчетвером, в сумме вытягивает в лучшем случае на десятую часть от того, что сделал для редакции Николай Дмитриевич Огородников.
Это при нём был образован основной костяк нынешнего коллектива редакции – главное достояние газеты. При нём был создан центр компьютерной вёрстки, он создал образ современного помещения, установив здесь долговечные деревянные двери и большие пластиковые окна, положив кафель. При нём и не без помощи типографии «Журналист», в течение года печатавшей газету в долг (!), приобретены были достойные автомобили.
Он вывел газету в разряд изданий с федеральным значением. Собственно, при нём началось объединение СМИ республики в единый творческий коллектив, насчитывающий сегодня порядка тысячи человек.
При этом всё это делалось им так легко, словно это ничего ему не стоило.
Со стороны посмотреть, не руководил – отдыхал человек. Думал так и я, когда в конце дня, бывало, забегал к нему на час-полчаса. Ровно до тех пор, пока сам не оказался на его месте и не ощутил, насколько это тяжелый труд. Настолько, что первые три месяца, пока организм перестраивался для этой работы, выходил из кабинета к вечеру, как выжатый лимон.
* * *
Шапочное знакомство моё с Огородниковым уходит в то время, когда на волне некоего расцвета демократии и гласности он был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета РФ и сделался популярным и в Хакасии, и тем более в среде журналистов. Настолько, что, когда в комитете по телерадиовещанию с должности председателя ушёл Анатолий Степанович Солоненко, мы звали на освободившееся место Николая. Однако у него были перспективы работы в Москве, и он от нашего предложения отказался.
И впоследствии оказался в центре переделки, закончившейся обстрелом и разгоном Верховного Совета РФ. Причем Огородников, как искатель острых ощущений, оказался в числе тех, кого обстреливали.
Покидал Белый дом он с одним из коллег с Кавказа. Пришлось, что говорится, «покланяться пулям». Пока из милицейского УАЗа, стоявшего в оцеплении, кто-то не позвал их бежать к ним. Позвали такие же, как его коллега, выходцы с Кавказа. Этот их поступок потряс его. Николай тогда сказал: «Надо же как они стоят друг за друга, в то время как мы своих подчас не жалеем».
Ребята быстро захлопнули дверь, отвезли их на безопасное расстояние. Высадили и вернулись назад спасать других людей.
В довершение к сидению в Белом доме он получил ночной визит в служебную квартиру автоматчиков, давших ему 72 часа на выезд. Пока же выбирался из Москвы в Абакан, трудовой коллектив, у которого накопились претензии к тогдашнему редактору А. А. Урману, сместил того и выбрал своим руководителем Огородникова.
В Верховном Совете против такого расклада не возражали.
* * *
С его возвращением в Хакасию мы с Николаем стали общаться плотнее. И не просто общаться. Несколько раз он крепко выручал моих друзей – Гену Лебедева (несмотря на Генину оппозиционность, сумел – умел! – назначить его первым заместителем редактора «Хакасии»), Таню Потапову… Что тогда особенно бросилось в глаза: в силу ли пережитого в Москве, по своей ли человеческой склонности, он вдруг стал очень милосердным. Прощал всех.
Готов был принять на работу и Ольгу Ширковец, газета которой крепко его хаяла в своё время. Ольга Валериановна в последний момент устыдилась и не пришла.
Саша Дубровин отметил ещё то, что всегда он старался после всякого спора, конфликта примириться с оппонентом. Почему-то для него это было важно.
В последний раз мы виделись с Николаем после смерти Руслана Хасбулатова, того самого председателя Верховного Совета РФ Руслана Имрановича. В январе нынешнего года, получается.
Я хотел взять у Огородникова комментарий по тем самым событиям в Белом доме. Чтобы не обидеть меня просто отказом, он вышел из дома и объяснил, почему ничего сказать не может.
– После ковида память стала просто никуда. Я забыл всё, что было там. Имя Хасбулатова – и то только с подсказками в телефоне вспомнил. До тебя по тому же вопросу звонил замредактора из «Хакасии». Имя забыл.
Звонил же его любимый ученик Саша Дубровин.
Не скажу, что внешне физическое состояние Николая было тогда плохим. Напротив, выглядел этаким бодрячком.
На том расстались. И перезвонились в мае, когда у него был день рождения.
* * *
Смерть его потрясла…
Несмотря на то, что некрологами на неё откликнулись и Верховный Совет, и правительство республики, считаю градус реакции не до конца адекватным.
Есть с чем сравнивать.
Всего за несколько дней до этой смерти из жизни ушёл глубокоуважаемый мной главный редактор «Земли Таштыпской» Виктор Александрович Пермяков. Я в это время находился в Петербурге. И буквально сразу после того, как узнал об этом из блока новостей, позвонила сегодняшний редактор газеты Наташа Ковалева. Ей было важно, чтобы люди сказали о том, каким замечательным, и правда, замечательным, человеком был Виктор Александрович.
Конечно, я откликнулся на это и написал в электронную почту несколько добрых слов о руководителе моей родной Таштыпской газеты.
Это, однако, не все. От коллег узнал, что та же Ковалева добилась от правительства республики и Верховного Совета РХ венков и присутствия их представителей на похоронах Пермякова.
И они в Таштып приехали. И доброе слово о добром человеке сказали.
Редакция, руководители сегодняшней «Хакасии» этим не озаботились. Не озаботился и Союз журналистов РХ, который, по существу, был воссоздан Огородниковым. Говорят, это может быть потому, что сегодняшний председатель (или, по версии АИС, псевдопредседатель) сильно больна и, дескать не смогла никак на эту трагедию откликнуться.
Возможно, это так. Но также известно, что в эти дни она нашла силы, чтобы пропиариться в СМИ информацией об очередном конкурсе под эгидой СЖР.
Говорят, что у Ширковец личные обиды на Огородникова. Но обиды какие? Когда-то со страниц возглавляемой ею газеты Огородникова оскорбили. Оскорбили грязно. До сих пор, сколько знаю, (а может, чего-то и не знаю), Ольга не извинилась за то оскорбление.
Но вот человек, который 15 лет тащил на себе тяжелый воз газеты, где ты в том числе по второму-третьему кругу нашла свое пристанище, где по давней традиции базируется Союз журналистов, хозяин этого дома умер – неужели ты не можешь найти в себе силы, чтобы хотя бы кого-то из своих замов и помощников отправить сюда, чтобы сказали о нем доброе слово?!
Не можешь? А зачем тогда занимаешь это кресло?!
И что за люди те редакторы и заместители, которые по примеру Наташи Ковалевой не замолвили слово перед правительством и Верховным Советом?! Как они будут отстаивать интересы простых людей, если столь равнодушно отнеслись к смерти человека, по сути, сделавшего их успешными?
Похоронили Николая Дмитриевича по его завещанию на Усть-Абаканском поселковом кладбище. Недалеко от места, где захоронены его родители. День, когда хоронили, был снежным и теплым. Однако почва, в которой вырыты были его последние два квадратных метра земли, была каменистой.
По опыту, увы, уже пришлось хоронить друзей, знаю, что могила в таком грунте садится долго. А значит и у Союза журналистов республики, и у газеты «Хакасия» – у всех, кто знал Николая, – есть время собраться средствами и поучаствовать в создании достойного надгробия для того, кто на протяжении всей своей жизни развивал и этот союз, и эту газету.
