Когда пора на покой…
Вы не обращали внимание на то, что стариков мало? Реальных стариков, кому за 80, можно по пальцам пересчитать.
Старушки в таком возрасте уже 10-20 лет, как овдовели.
Мужики рано уходят из жизни по разным причинам. Они фактически даже не успевают состариться.
Наверное, поэтому с грустной улыбкой слушаю давнего знакомого Николая Егоровича, который при встрече говорит:
– Старею, а не хочется. Ведь через два года 90 стукнет! Как думаешь, доживу?
Он не ждет ответа, а просто вслух размышляет. Ему нужен собеседник, который бы его слушал.
Николай Егорович живет один в однокомнатной квартире. У него была «трешка», но три года назад по настоятельной просьбе внука он обменял квартиру на однокомнатную с доплатой. Деньги отдал внуку на покупку автомобиля.
Через год внук машину разбил. Взял кредит на ремонт и с тех пор ежемесячно ходит к деду, чтобы из его пенсии выплатить долг банку.
– Пенсию мне приносят 10-го числа, а внук, как штык, является 11-го. Пенсия у меня хорошая. Каждый месяц 20 тысяч отдаю ему. Себе на жизнь оставляю 10, мне хватает. Зубов нет, аппетита нет, обновки мне не покупать – старое донашиваю, – Николай Егорович привстал со скамейки, чтобы показать костюм не первой свежести.
– Внук-то хочет, чтобы вы еще пожили? – осторожно спрашиваю старика.
– Да шут его знает?! Кто вас молодых разберет? – Николай Егорович помолчал, а потом оживился и продолжил:
– Уже хорошо, что он меня не спроваживает в дом престарелых.
Он вспомнил про Виктора Павловича, своего ровесника:
– Ты же его знал? Его каждая собака в городе знала. Он в свое время меня достал агитацией, то за одну партию, то за другую. По-моему, он побывал во всех партиях, которые появлялись в городе.
Сначала рьяно агитировал за новую партию, потом с большей яростью ругал бывших однопартийцев. Даже депутатом избирался. Тот еще был говорун!
– Почему был? – спрашиваю Николая Егоровича.
Оказывается его два года, как нет в городе. Внук отправил Виктора Павловича в дом престарелых.
– Малый уродился в деда – такой же шустрый да болтливый, – поясняет Николай Егорович. – Палыч все за ним бегал, воспитывал, учил уму-разуму, а тот потом договорился с врачами, собрал кучу справок и припер к стене.
– Или едешь в дом престарелых, или в психушку!
С Николаем Егоровичем посочувствовали Виктору Павловичу, которого, по слухам, уже нет в живых. Хотя эти слухи, вполне, могут быть ложными.
– От Палыча всё, что угодно можно ожидать, – со смехом говорит Николай Егорович. – Он, если не в доме престарелых, так прям сюда может заявиться, а то и на выборы. Иваныч любитель дыму напустить, жару поддать!
Да, Николай Егорович искреннее сожалел, что рядом нет Виктора Павловича. А вот внук бывшего товарища моему собеседнику не нравился.
– Скользкий, «тихушный малый». Пытается всем понравиться, а сам – себе на уме.
Он вспомнил, как несколько лет назад они с Виктором Павловичем разговаривали у него на кухне, и зашел внук Палыча. Молодой человек помолчал, развернулся и пошел на выход, пробормотав, думая, что его не слышат:
– Как же достало старичье!
Николай Егорович вспомнил: он еще тогда предупредил, друга, что тот плохо кончит с таким внуком – он его раньше времени в могилу затолкает.
– Как в воду глядел, – говорит Николай Егорович. – Верно, два болтуна, молодой да старый, – как два паука: в одной банке все ж не уживутся.
И опять усомнился в том, что Виктора Павловича нет в живых.
– Мужик он жилистый, шустрый. Такого просто так не ухандокаешь, – высказал предположение Николай Егорович.
Старика можно понять: для него каждый ровесник – почти родная душа, ближе, чем внук, который один раз в месяц приходит за его пенсией.
Старики умеют разговаривать друг с другом, не слушая друг друга, а порой просто молча сидят и ведут немой разговор. Получается душевно. Так они поддерживают друг друга, потому что они сами себе не надоели.
Пока жить хочется…
