Счастье есть
Сколько живу, хорошо знаю и каждый год на обманку попадаюсь?!
Сам на себя удивляюсь!
Раз за разом убеждаюсь, весна – взбалмошная бабенка!
Придет, ласково так вытаращит синие необъятные глазища и все – пропал: чувствуешь себя бесшабашно счастливым.
Потом враз, нежданно-негаданно хлопнет ресницами, как лиственной дверью в лоб, аж, темно в голове. Открываешь глаза – несется черно-лохматое, рвет, свистит, вот-вот с ног сшибет, если не снегом завалит, то злым ветром глаза выстегает.
Сидишь охолонутый и думаешь, куда же подевались глазища ласковые, тепло нежное?
У весны сыночки ей под стать: март, апрель, май – братья акробаты – такие кульбиты выкидывают, что голова кругом: благо выпадают денечки, когда жить хочется.
Верно, вспоминая о таких ласково-нежных синих днях, пел Михаил Ножкин в известном фильме «Ошибка резидента»:
«Я в весеннем лесу пил березовый сок
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,
Что имел не сберег, что любил — потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал».
В прошлом веке Ножкин пел, как пацан: печалился, а сам знал, что у него впереди еще будет столько ночей с другими певуньями!
В нынешнем веке актер, поэт, бард Михаил Ножкин поет похуже, но печалится искреннее. Осталось только вспоминать и воздыхать о певуньях, возраст, однако.
За березовым соком вполне по силам сходить, тем более, самое время – сок пошел.
День выдался славный – весна в игриво-ласковом расположении духа: глазища, тепло…
Все-таки по дороге завернул в магазин, поинтересоваться, есть ли нынче в продаже березовый сок? Может быть, ну, его этот лес, там клещи уже свирепствуют.
В былые времена говорили – волков бояться, в лес не ходить, но уже давно привычнее – клещей бояться, в лес не ходить.
Полагаю, волков в лесу мало, кто встречал. Мне довелось всего лишь один раз мельком увидеть серого.
Был такой случай. Родители держали корову. Хорошая, удойная, но заблудящая: не всегда вечером возвращалась с выпасов, оставалась на ночевку в тайге. Чаще всего на поиски коровы отправлялся отец. Но если он уходил на работу в ночную смену, то за коровой шли мы с братом.
Мне было лет тринадцать, брат на четыре года постарше. Спим и слышим, как мама в темноте тихо сокрушается: «Где она ходит, где блудит с полным выменем? Молоко перегорит, такая хорошая корова испортится…»
Мама никогда не заставляла, что-либо делать, а вслух высказывала пожелания. Брат молча поднялся и начал одеваться. Спросил: «Который час?»
«Да, уж светает, – ответила мама и предупредительно осторожно добавила: «Одному-то в тайге несподручно…». Мне пришлось тоже подняться.
Под близким звездным небом, что казалось, рукой можно было до него дотянуться, в поисках коровы по горным отрогам мы накрутили около двух десятков километров.
На одном из склонов в чаще кустов кто-то мелькнул и выжидательно остановился: «Собака да собака», – подумал про себя, но на всякий случай окликнул брата: – Собака или …?».
«Какая собака здесь? Волк», – брат, переводя дыхание, подтвердил мои опасения.
Втроем мы постояли, скорее всего, меньше минуты. Потом волк лихо сиганул через кусты и скрылся. Мы ошалело понеслись на очередной круг по крутому заросшему склону с криками «Жданка!!!» Матерных слов не добавляли. В семье было не принято ругаться по-черному, в том числе и на животных.
Жданку нашли, гнали её домой уже по светлу: мама ошиблась с рассветом часа на три…
Клещ, конечно, поменьше волка, но гора-а-а-здо чаще встречается.
– У вас сок березовый есть? – спрашиваю у продавца и уточняю: – Был в продаже такой сок в двухлитровых стеклянных банках.
– Помню, был, в детстве, но давно уже нет, – отвечает женщина.
Тем лучше, что нет березового сока в магазине: хочешь сока – иди в лес, к березам.
У меня в детстве было время, когда сок брали у березы, которая росла прямо на усадьбе, а рядом с ней – большой родник.
Отец показал, как надо брать сок: он коловоротом делал отверстие в березе, вставлял полую сухую пучку (есть такая вкусная трава), подставлял стеклянную банку, и она за день наполнялась соком.
Рядом с усадьбой росли в ряд еще три роскошные березы. Их век скоротали три брата, которые жили по соседству. Каждую весну они приходили с топором и подрубали деревья, садились на корточки и слизывали капельки сока.
Мама с ними ругалась, разговаривала с их матерью, но бесполезно. Мать у пацанов была крепкая, суровая женщина: по случаю как хряпнет оглоблей по спине нашкодившему сыну, тот крякнет, расхохочется и убегает от матери.
Сегодня к березам за соком можно идти с шуруповертом. Очень удобный инструмент. Взять трубочки для коктейлей, бутылки из-под минералки и не забыть жевачку, чтобы после того, как заберешь полные бутылки, запечатать отверстия разжеванной липучкой.
Береза накапает не быстро. Сокодвижение только началось.
Есть время на березовой опушке посидеть, осмотреться, удивиться, подышать…
Почки березы просыпаются, изменились в цвете: бордово-красный налет роскошно смотрится в синих необъятных ласковых глазищах весны.
Краснотал налился цветом и стоит красавцем среди голых кустов таволожника, акации, карагатника, черных веток черемушника, колючего боярышника.
Верба – первая невеста в просыпающемся лесу: белое облако котиков беззащитно и доверчиво пытается подняться, дотянуться до глубины синего неба.
Береза делится соком беззвучно…
Пока капает, вспоминается:
«Что имел не сберег, что любил — потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал».
«Накапает граммульку, и выпью за то, что счастье знаю», — с этим и ушел от березы, чтобы вернуться через сутки за полными бутылками.
Весна, как заполонила синими глазищами, так и не отпускает…
